Бродяги Севера - Страница 11

Они не обращали внимания на грозные окрики Чэллонера, который продолжал отчаянно грести, чтобы преодолеть течение, увлекавшее его к порогам. Неева и Мики были слишком поглощены друг другом и не слышали его. Все четыре лапы Мики снова болтались в воздухе, но на этот раз его острые зубы крепко стискивали складку кожи на горле Неевы, а лапами он толкал и бил медвежонка, и, наверное, Нееве пришлось бы плохо, если бы не случилось того, чего опасался Чэллонер. Все еще свившись в тесный клубок, они скатились с носа челнока в стремнину.

Секунд на десять они скрылись под водой. Затем вынырнули в добрых пятидесяти ярдах ниже по течению — бок о бок они уносились к неизбежной гибели, и с губ Чэллонера сорвался придушенный крик: спасти их он не мог, и в этом крике слышалось искреннее горе. Много недель Мики был его единственным товарищем и собеседником.

Связанные веревкой длиной в один ярд, Мики и Неева вместе нырнули в бурлящий водоворот. Мики следовало бы только возблагодарить судьбу за то, что хозяин привязал его на одну веревку с медвежонком. Мики в свои три месяца весил четырнадцать фунтов, причем на восемьдесят процентов он состоял из костей и лишь на один процент из жира. Неева же весил тринадцать фунтов и на девяносто процентов состоял из жира. Поэтому плавучесть Мики равнялась плавучести небольшого железного якоря, тогда как Неева держался на воде как спасательный пояс и был практически непотопляем.

Ни в щенке, ни в медвежонке не нашлось бы и капли трусости. Оба унаследовали от своих предков упрямое мужество, и хотя первые сто ярдов Мики почти все время находился под водой, он ни на мгновение не прекращал упорных попыток выбраться на поверхность. Иногда его переворачивало на спину, иногда на живот, но в любом положении он работал всеми своими четырьмя огромными лапами как веслами. В известной степени это помогало Нееве, который делал поистине героические усилия, чтобы не наглотаться воды. Будь он один, благодаря десяти фунтам своего жира он пронесся бы через пороги, как обтянутый шкурой мячик. Однако он тащил на шее четырнадцатифунтовый груз, и ему грозила серьезная опасность захлебнуться. Раз десять, когда Мики засасывал очередной водоворот, Неева тоже полностью исчезал под водой. Однако он тут же выплывал, отчаянно загребая всеми четырьмя короткими толстыми лапами.

Затем их принесло к водопаду. К этому времени Мики уже привык передвигаться под водой и, к счастью для себя, не увидел, какой новый ужас поджидает их впереди. Его лапы почти перестали двигаться. Он еще слышал рев, забивавший ему уши, но рев этот уже перестал его пугать. Дело в том, что Мики к этому времени захлебнулся и постепенно терял сознание. Нееве же было отказано в безболезненной смерти. Когда наступил гибельный миг, он прекрасно понимал, что происходит. Его голова находилась над водой, и он все отлично видел и слышал. Внезапно река ушла из-под него, и он унесся вниз, увлекаемый водной лавиной и больше уже не ощущая тяжести Мики на своей шее.

Чэллонер мог бы совершенно точно определить глубину омута ниже водопада. Если бы Неева был способен высказать по этому поводу свое мнение, он поклялся бы, что глубина эта равна миле. Мики же не был способен ничего определять, и его совершенно не волновало, равна ли глубина омута двум футам или двум милям. Лапы больше ему не повиновались, и он отдался на волю судьбы. Однако Неева всплыл, а с ним и Мики — как грузило за поплавком. Щенок уже готовился испустить последний вздох, но тут течение вышвырнуло Нееву на полузатонувшую корягу, и, прилагая отчаянные усилия, чтобы выбраться из воды, медвежонок вытащил из нее и голову Мики, так что щенок закачался на конце коряги, точно повешенный.

6

Весьма сомнительно, что в следующие несколько секунд Неева действовал сознательно и обдуманно. Было бы наивно предположить, будто он хотел помочь полумертвому, оглушенному Мики и пытался спасти его. Он стремился только к одному — выбраться из воды на какое-нибудь более сухое и безопасное место, но при этом он волей-неволей тащил за собой щенка. И когда Неева, натянув веревку, впился острыми коготками в корягу, а потом взобрался на нее, Мики тоже был вырван из хватки холодного враждебного потока. Только и всего. Затем Неева перебрался на бревно, вокруг которого вода закручивалась воронками, и, прильнув к нему, вцепился в него так, как еще никогда в жизни ни во что не вцеплялся. От берега бревно полностью заслоняли густые высокие кусты. Если бы не это, Чэллонер увидел бы щенка и медвежонка, когда десять минут спустя проходил мимо этого места. Но они были скрыты от его взгляда кустами, а Мики еще не был в состоянии учуять или услышать своего хозяина, когда Чэллонер спустился к воде посмотреть, не удалось ли все-таки его маленькому товарищу спастись; Неева же, конечно, только плотнее прильнул к бревну. Он уже достаточно насмотрелся на двуногого зверя и больше не желал его видеть до конца своих дней. Только через полчаса Мики захрипел, закашлял и начал выплевывать воду, и впервые с момента их драки на носу челнока Неева проявил к щенку живейший интерес. Еще через десять минут Мики поднял голову и огляделся. Тогда Неева дернул веревку, словно давая ему понять, что им пора подумать, как выбраться на берег. Мики, мокрый, несчастный, был похож не столько на живое существо, сколько на обглоданную кость. Однако, увидев перед собой Нееву, он все-таки попробовал завилять хвостом. Он все еще лежал в воде, хотя тут ее глубина не достигала и двух дюймов, а потому, с надеждой оглядывая бревно, на котором расположился Неева, он кое-как поднялся на ноги и побрел к нему. Это было очень толстое и совсем сухое бревно, но едва Мики добрался до него, как судьба снова сыграла с ним злую шутку. Щенок забросил на бревно передние лапы и начал карабкаться к Нееве, старательно и неуклюже цепляясь когтями за кору и сучки. Однако только этих легких толчков бревну и не хватало, чтобы сползти с топляка в стремнину. Течение сначала медленно подхватило один конец бревна и развернуло его, так что он попал в главную струю, которая потащила его с такой внезапностью и силой, что Мики едва не сорвался в воду. Бревно качнулось, приняло устойчивое положение и помчалось, прыгая по волнам с быстротой, от которой даже у Чэллонера захватило бы дух, если бы он со своим верным челноком очутился на их месте.